Вселенная Музыки. Махан представляет.

Юрий Николаевич Чугунов.
Литературные произведения.

Без фонограммы
 
  

 

Есть малый городок Ковров, где вышла странная любовь

В этом уютном городишке я оказался волею случая, а точнее, стараниями моего тогдашнего дружка Жоры Гутмана (см. рассказ «Международный красавец»). Он в те годы (начало 60-х) занимался таким «малым бизнесом» - поставлял музыкантов для обслуживания танцверанд и дворцов культуры.

Состав набрали быстро. Вошел в него, между прочим, и аккордеонист  Алик Федотов (см. рассказ «Синий свет»). Именно у него я и переночевал накануне отъезда. Вечером мы хорошо выпили. Может быть, поэтому ранним утром, на грани просыпания вдруг стали слагаться стихи. Они шли свободным потоком, как большая поэма. Разумеется, это была полная ахинея, но в полусне казалось, что стихи очень гладкие и осмысленные. Проснувшись, я смог ухватить за хвост лишь две последние строчки, совершенно лишенные смысла, но в размере. Откуда взялся этот «поэтический» сон,  непонятно – стихов я никогда не писал, но они придут ко мне через двадцать с лишним лет, и уже не во сне, а наяву.

И вот мы в Коврове. Городишко паршивенький, но есть уютные уголки: речка, крутой берег с церковью и маленькими домишками, травяные улицы окраин, где пасутся козы… Все эти уютные места мы быстро освоили. На крутой улочке, сбегающей к реке, притаился симпатичный винный погребок, а на травяной улице оказалась изба пассии Алика, где мы однажды устроили хорошую пьянку под вареную картошку, квашеную капусту и кабачковую икру. Почему-то эта икра больше всего запомнилась – в тот день я проникся к ней особой симпатией. На  речке  же мы не проводили все свободное время, которого было предостаточно – какая это работа – отыграть танцы с семи до десяти вечера.

На этой танцверанде и удалось мне «закадрить» симпатичную девушку Надю. Мой саксофон вселял в меня уверенность – в обычных условиях познакомиться с девушкой было для меня проблемой. Кажется, уже в этот же вечер она пришла ко мне в номер гостиницы. Двухэтажный  обшарпанный корпус, где у нас с Аликом был номер на двоих, в тот вечер оказался в моем распоряжении – сосед отправился к своей пассии в избу на травяной улице с козой.

Все было прекрасно, но в самый ответственный момент раздался громкий стук в дверь. Дежурная приказала даме немедленно покинуть номер – посторонним дамам можно было находиться в гостях только до 11-ти. Гостиница, хоть и захудалая, но устои советской морали блюли в ней строго.

Делать нечего – договорились, что Надя внизу будет ловить покрывало, и мы перенесем наше первое свидание на бережок полюбившейся речки.

Погода чудесная. Теплая лунная ночь, песочек, кустики, лунная дорожка… И бутылочка портвейна при нас. Расстелено покрывало, произнесены дежурные слова, пригублена сладкая, бодрящая жидкость. Короче говоря, снова наступает ответственный момент. Все, вроде бы, идет гладко, без заминки. Надя оказалась девушкой ласковой, без комплексов. Моя рука обвивает ее мягкий стан, а вторая ищет опору, скользит по покрывалу и… входит во что-то мягкое. О, черт! Человечье … человеческое, слишком человеческое! Проклятье! Бегу к воде, оттираю песком, долго моюсь.

Но добрый глоток портвейна спас положение, и все закончилось благополучно. А на следующий день Надя пришла в гостиницу до моей вечерней работы, и мы взяли реванш за ночное безобразие, которое уже окрасилось в юмористические тона. У русских девушек с юмором все в порядке.

Но на этом романтическая история, чуть подпорченная чужеродным элементом, не закончилась. Через месяц я получил от нее письмо. Наверное, не зря снился мне накануне отъезда в Ковров поэтический сон. Сон оказался в руку. Письмо начиналось стихами:

Пишу письмо, а сердце бьется,

И кровь горячая кипит –

Моя любовь к тебе несется –

Хочу с тобой поговорить!

Я, конечно же, пришел в восторг от этого поэтического откровения, и тут же побежал к Рубику – другу из соседнего подъезда, чтобы его повеселить. Рубик вполне разделил мой восторг, и посоветовал немедленно ответить и попросить, чтобы следующее письмо было непременно со стихами.

Но второго письма я не дождался. Может быть, заподозрила что-нибудь неладное, а, скорее всего, просто поняла, что ни к чему все это - она в Коврове, я – Москве. Больше писем со стихами я ни от кого не получал, зато сам стал грешить этим делом уже не во сне, а наяву, спустя двадцать с лишним лет.



 
В начало раздела
Вверх страницы
В начало сайта
© Махан 2006-2016
Авторские материалы, опубликованные на сайте www.vsemusic.ru («Вселенная Музыки»), не могут быть использованы в других печатных, электронных и любых прочих изданиях без согласия авторов, указания источника информации и ссылок на www.vsemusic.ru.
Рейтинг@Mail.ru     Rambler's Top100